Убедившись, что моя точка зрения на боровскую версию копенгагенской интерпретации квантовой механики – наша последняя надежда, я заставил Сашу и грозившую разводом Джейн помочь мне в решающей, отчаянной попытке спасти мир.
– Тим, это просто глупо, – сказала Джейн. Её голос из-под надетого на голову коричневого бумажного пакета звучал приглушённо.
– Ля-ля, ля-ля-ля-ля, – пропела Саша, стуча пятками по ножкам стула в такт песенке. Пакет на голове пока что развлекал её, но к семи годам наша дочь довела свою неугомонность до совершенства, и я не мог даже представить, сколько она ещё продержится.
Я отодвинул от себя тарелку, но на столе, там, куда я хотел положить руки, было что-то липкое, должно быть, апельсиновый джем. Я сложил руки на коленях. Атмосфера была натянутой. К завтраку Джейн слегка погремела посудой, спалила яичницу, сожгла тосты, согрела бекон. Надо было почистить зубы перед тем, как надевать на голову пакет, подумал я.
Всё вокруг было желтовато-коричневым, цвета обёрточной бумаги на просвет, но неравномерно; я представил себе, что смотрю сквозь пятнистую высохшую шкуру какого-то пустынного животного, может быть, рогатой ящерицы. В том месте, где пакет был склеен, два слоя бумаги налегали друга на друга, и свет сквозь них почти совсем не проходил. Осторожно откинув голову и подняв глаза, я мог увидеть немного кривоватую большую букву Н, которая получилась из бумажных нахлёстов, когда пакету делали дно.
– Тим, если бы комета должна была врезаться в Землю, я бы об этом обязательно где-нибудь услышала, – сказала Джейн.
– Ты читаешь газеты?
– Нет.
– Смотришь телевизор?
– Ты же знаешь, что нет.
– Слушаешь радио?
– М-м-м, нет. Сегодня не слушала.
– И все твои бестолковые знакомые тоже нет, нет, нет. Так позволь тебя спросить, откуда же тебе было это узнать?
– Тим, опять этот твой тон. Именно поэтому я и хочу, чтобы мы жили порознь.
– Та-та-та-та-да, – пропела Саша.
– Спокойно, всё под контролем, – сказал я. – И не снимайте пакеты.
На самом деле, ситуация выскальзывала из-под контроля. Надо было что-то придумать. Один-единственный взгляд на внешний мир мог стать роковым.
Пытаясь забыть о запахе изо рта, я стал думать о том, что можно носить в пакетах из обёрточной бумаги. Как ни странно, первыми на ум пришли книги. Несмотря на то, что мне приходилось носить в пакетах гораздо больше еды, чем книг. Даже на том пакете, что был у меня на голове, красными буквами было напечатано название соседнего гастронома. После книг мне пришла в голову одежда, потом – вещи при переезде. Потом я подумал о мусоре, и только потом о продуктах. Возможно, это потому, что продукты проводят в пакетах так мало времени. Если я упакую свои вещи в бумажные пакеты, они ещё долго будут стоять нераспакованными в моей холодной новой квартире.
– Это не только моя идея, – сказал я Джейн. – Президент выступил по телевидению, призывая людей не смотреть. Специальные лесные пожары, чтобы затянуть небо дымом. Особые отряды по всему миру следят, чтобы никто не смотрел, даже в диких племенах.
– Послушай, Тим, даже если огромная комета и вправду вот-вот столкнётся с Землёй, что толку от бумажных мешков?
– Происходящие в природе события неотделимы от устройств, с помощью которых мы их наблюдаем, – ответил я. – Нельзя посмотреть на что-нибудь, не изменив его.
– Что?
– Луна не существует, когда на неё никто не смотрит. И комета тоже.
– Это как то дерево в лесу?
– Вроде того, – сказал я. – Но то была философия, а это – точная наука.
– Ну да. Точно.
– Я хочу в туалет, – сказала Саша.
– Уже скоро, малышка, – сказал я, – потерпи ещё чуть-чуть.
– Кто-нибудь обязательно посмотрит, – сказала Джейн.
– Возможно. Но это будем не мы.
– Да какая разница?
– Опять тот же старый аргумент, который ты вытаскиваешь каждый раз, чтобы объяснить, почему не ходишь голосовать.
Я знал, что надо бы успокоить её, вместо того, чтобы кричать, но ничего не мог с собой поделать:
– Это просто безответственно. Если бы все поступали так, как ты, то никто бы не голосовал.
– Мы не обсуждаем голосовать или не голосовать! Мы сидим посреди кухни с бумажными пакетами на головах!
Саша засмеялась.
Я решил промолчать. Я слышал своё собственное дыхание, усиленное стенками пакета; на каждое моё движение он отзывался шорохом, точно сухие осенние листья в пластиковом мешке для мусора. Я слышал птиц. Они сидят в кормушке за окном. Они улетят, если увидят, что мы на них смотрим. Если немножко оттянуть пакет от лица и посмотреть вертикально вниз, то можно увидеть белую рубашку на моём животе. Можно втянуть живот в себя, можно его выпятить. Можно увидеть коричневые брюки, чёрные туфли, чёрно-белую плитку на полу.
Странно, но сквозь пакет я не видел названия магазина. Может быть, я надел его задом наперёд? Я повернул пакет вокруг головы. Букв всё равно не видно, и теперь я уже не знал, какой стороной он надет. Была надпись спереди или сзади пакета? Я был растерян, огорошен, сбит с толку.
Неожиданно в пакете посветлело. Я решил, что это комета вошла в атмосферу. Удара не последовало, и я подумал, что наверное именно в этот момент последний житель Земли отвёл от неё свой взгляд.
– Видишь свет от кометы?
– Должно быть, солнце вышло из-за тучи, – сказала Джейн.
Мне показалось, что в голосе её звучало сомнение.
– Это ты так думаешь, – ответил я.
– Тим, долго мы ещё будем так сидеть?
Долго ли ещё? Пока не улетит комета, чуть было не ответил я. Тут до меня дошло, что Джейн задала хороший вопрос. Если, в конце концов, никто не смотрит на комету, значит ли это, что она исчезла, или она по прежнему висит, закрыв собой небо, на самом краю атмосферы, ожидая первого взгляда, чтобы обрушиться на нас? И что нам тогда, сидеть за кухонным столом с пакетами на головах до скончания века?
– Идиотизм какой-то, – сказала Джейн. – Возьми, к примеру, инопланетян. Что, если какой-нибудь инопланетный шаман смотрит на твою комету в телескоп?
– Один из этих твоих человечков с летающих тарелок?
– Про НЛО по крайней мере, есть убедительные свидетельства. В отличие от твоей дурацкой кометы.
– Джейн, – сказал я, – если бы ты сейчас выглянула в окно, ты бы увидела небо, полное огня, и комета рухнула бы нам на головы, и уничтожила бы нас – из-за одного твоего взгляда.
– Папочка, мне страшно, – сказала Саша.
– Не волнуйся, малышка, – мне хотелось взять её за руку, но я не мог дотянуться. – Всё будет хорошо. Нам ничего не страшно, пока у нас пакеты на головах.
– Ты учишь её страусиной политике!
– Что такое страусиная политика? – спросила Саша.
– И поэтому ты не хочешь, чтобы я проводил с ней выходные? – спросил я.
– Да.
– Папочка, я очень-очень хочу в туалет, – сказала Саша.
Я услышал, как они двигаются по полу на своих стульях, пытаясь сделать это бесшумно. Как они шепчутся. Страх сковал меня. Игра закончена. Я представил, как Джейн тихо снимает свой пакет и кладёт его на стол, представил, как она осторожно снимает пакет с Саши, как улыбается и показывает на меня глазами и прикладывает палец к губам, чтобы Саша молчала, как они обе смотрят на меня, застывшего с пакетом на голове: одна - маленькая, инопланетная, светловолосая девочка-славянка, наша удивительная Саша, другая - большая, с нежданной нежной грустью во взгляде, моя Джейн.
Она вовсе не питала ко мне ненависти, понял я, она просто ушла мимо меня, прошла вперёд, пока я не обращал на неё внимания. Ей всё наскучило; последнее время у нас было так мало общего. Точно раненая, одноногая птица, она бродила кругами, забирая к востоку, я же безостановочно продвигался на запад. О чём нам было говорить?
Я представил, как Саша смотрит в окно и видит комету, глядящую на нас с небосвода, словно огромный гневный глаз, как рот её раскрывается в немом крике ужаса, как комета бросается к Земле, сжигая деревья, города, наш дом, как раскалённый ураган сметает стены, превращает кожу в пепел, срывает мясо с костей.
Я закричал.
Джейн сорвала пакет с моей головы.
Яркое солнце превратило холодильник в сверкающую белую глыбу, инопланетный монолит, внезапно возникший среди блестящих кастрюль и мисок. Откуда-то донеслось далёкое дин-динь-динь мороженщика. Я посмотрел в окно, и стая птиц поднялась с кормушки в гомоне и хлопаньи крыльев.
– Я знаю, что произошло, – сказал я. – Ты была права, Джейн. Кто-то посмотрел. Кто-то, но не мы. Поэтому как только мы сняли пакеты, мы сразу же отщепились в другую реальность, в реальность, в которой кометы никогда не существовало, в мир без кометы. Мы спасены!
– Папочка! – Саша на секунду крепко обняла меня, и тут же убежала с кухни.
– Ладно, – сказал Джейн, – если хочешь, можешь видеться с ней в выходные два раза в месяц. Но кота мы оставим себе.
– Кота? – спросил я. – Какого кота?
Copyright (c) 1994 Ray Vukcevich
Перевод (c) 2003 hotgiraffe